Последние, по наименованиям, от администрации города Владивостока.
Полковник, командир авиационной дивизии.
Алексей Сергеевич родился 18 октября 1909 г. в Брест-Литовске в семье железнодорожника. После окончания школы учился в Курском промышленном техникуме, но в 1927 г. поступил в Ленинградскую школу Военно-Воздушных Сил, а потом переведен в школу летчиков в Борисоглебске.
В 1932 г. назначен в военно-морскую авиацию Тихоокеанского флота. Был командиром отдельной истребительной эскадрильи. В декабре 1937 г. убыл в Китай, где помогал китайскому народу в борьбе против японских захватчиков. Сбил 7 японских самолетов. Был ранен. 14 ноября 1938 г. Алексей Сергеевич Благовещенский был удостоен звания Героя Советского Союза.
Участник Великой Отечественной войны, командовал авиационным корпусом, был тяжело ранен.
Отложив мое личное дело в сторону, начальник политуправления РКК Смирнов сказал:
- Вам придется отправиться за пределы нашей Родины и работать в трудных условиях. Связи с нами не будет, надежда на указания сверху исключается. Все надо будет решать самому на месте... Речь идет о Китае. Мы намерены послать вас комиссаром группы наших летчиков-добровольцев. Своих пилотов у китайцев почти нет, самолетов тоже. Храня, как всегда, верность принципам интернациональной солидарности, Советское правительство решило оказать Китаю военную помощь в борьбе с японскими интервентами. И в самую первую очередь авиацией. Там уже находится одна наша эскадрилья. Скоро их будет больше...
И вот мы с Алексеем Благовещенским в Наньчане, где базировалась эскадрилья наших истребителей. Летчики ходили там мрачные: как раз в тот день погибло два человека. А люди в этом подразделении подобрались хорошие. Селезнев, Панюшкин, Демидов, Пунтус, Ремизов, Жукоцкий, Казаченко, Конев, Панин, Вешкин - вот первые советские бойцы, пришедшие на помощь китайскому народу. Они прибыли сюда добровольно, все как один горели желанием драться с японскими захватчиками. Но вражеская авиация производила налеты на Нанкин по нескольку раз в день. В них участвовало иногда по сто и более самолетов, поэтому наши летчики испытывали постоянное боевое напряжение. Люди вконец были измотаны, они вынесли на своих плечах основную тяжесть первых воздушных боев.
Авиационный атташе в Китае П.Ф. Жигарев перед этим рассказал мне об одном эпизоде, происшедшем с нашим летчиком. Японцы только что вступили в Нанкин. Нашим самолетам пришлось срочно перелететь в Наньчан. Враг был совсем рядом, а на машине летчика Жукоцкого оказался неисправным мотор. Не оставлять же самолет противнику! Летчик нервничает: вот-вот нагрянут японцы. Механик Никольский успокаивает: - "Ничего, отремонтируем, успеем". - "Ну хорошо, я улечу. А ты?". - "Обо мне не беспокойтесь. Переплыву реку - и к своим". - "Э, нет. Так не пойдет. Полетим вместе". - "Но самолет-то одноместный". - "Ничего, что-нибудь придумаем". Когда мотор был отремонтирован, Жукоцкий приказал механику снять аккумулятор, вместо него втиснул своего боевого товарища и на глазах у приближающихся к аэродрому японских солдат поднялся в воздух. Вскоре они были в Аньцине - ближайшем аэродроме от Наньчана.
На второй день, получив с постов наблюдения сведения о появлении самолетов противника, группа наших истребителей во главе с Благовещенским вылетела им навстречу. Все было разработано в деталях: маршрут полета, тактика боя, способы взаимной поддержки и выручки. Чтобы не обнаружить себя до времени, самолеты должны были идти над малонаселенной местностью. В районе предполагаемой встречи следовало быстро развернуться и ударить со стороны солнца в хвост японской колонны. Причем истребителям рекомендовалось идти не общим строем, как практиковалось до этого, а небольшими группами в несколько ярусов. Этот замысел оправдал себя. Атака получилась внезапной. Специально выделенная группа летчиков связала боем истребители сопровождения противника, а остальные ринулись на бомбардировщики. Бой с самого начала принял стремительный, маневренный характер. Вражеские бомбовозы побросали груз куда попало и повернули обратно. Наши истребители начали преследование. Один из летчиков настолько увлекся погоней, что на обратный путь не хватило горючего. Пришлось садиться на залитое водой рисовое поле. Помогли китайские крестьяне. Они привели несколько быков, зацепили самолет веревками и вытащили его на твердый грунт.
Японцы потеряли в тот день пятнадцать бомбардировщиков и четыре истребителя. Два наших самолета тоже были подбиты, но летчики выпрыгнули с парашютами и к вечеру прибыли в свою часть.
Алексею Сергеевичу Благовещенскому довелось драться в этом бою с лидером японских истребителей, вдоль фюзеляжа самолета которого тянулись красные полосы. Благовещенский, не раздумывая, атаковал его. Однако тот сумел сманеврировать, избежать прицельной очереди из пулемета. Сделав разворот, он сам пошел в атаку. Но Благовещенский был начеку. Выполнив крутой вираж, он описал в небе кривую и точно вышел в хвост вражескому флагману. Позиция оказалась благоприятной. Короткая очередь вспорола обшивку неприятельского истребителя. Японские летчики, заметив, что их ведущий в беде, кинулись на помощь. Теперь пришлось защищаться Благовещенскому и на время отступить от полосатой машины. Двое наших товарищей отсекли огнем японцев, теснивших Алексея Сергеевича.
- Такая меня досада взяла, - рассказывал потом Благовещенский, - что я готов был винтом рубануть полосатого дьявола. Дважды по нему стрелял, а он живой. Улучив момент, когда мы снова оказались один на один, я бросился на лидера сверху и выпустил весь оставшийся боезапас. Очередь пришлась по кабине. Благовещенский проследил, как самолет, круто планируя, снизился над квадратиками залитого водой рисового поля и при посадке перевернулся вверх колесами.
Под вечер с врачом мы направились к месту падения японского самолета. К нему, кроме нас, никто еще не подходил. Сквозь остекление кабины мы увидели, что японский летчик на привязных ремнях висит вниз головой. Он был мертв.
На следующий день в японских газетах в траурной рамке появился портрет сбитого аса и подробное описание его былых заслуг.
Однажды вечером к нам пришел китайский полковник Жан. Предусмотрительно плотно закрыв дверь, он сообщил:
- В Ханчжоу японцы создали большую авиационную базу. Там много самолетов. Хорошо бы по ним ударить, а?
Дело было заманчиво. Крупных бомбардировочных налетов мы пока еще не предпринимали: не хватало сил. Сейчас они имелись. Мы разложили на столе карту, измерили расстояние до Ханчжоу, попросили Жана подробнее рассказать о путях подхода к юроду, местных аэродромах, возможном противодействии. Утром послали воздушного разведчика. Возвратившись, он доложил:
- На стоянках ханчжоуского аэродрома обнаружил до полусотни японских бомбардировщиков и истребителей. Там ведутся какие-то работы. Вероятно, дооборудуется полоса. Меня обстреляли.
Огонь был не очень интенсивным. Возможно, не все еще зенитки установлены. На обратном пути я прошел над железнодорожной станцией.
По моим подсчетам, там скопилось до десятка эшелонов. Тоже хорошая цель.
- Вот это будет работенка! - потирая руки, воскликнул Павел Васильевич.
Он тут же распорядился вызвать командиров групп и поставил перед ними задачу:
- Девять бомбардировщиков пойдут на вражеский аэродром. Надо уничтожить все, что там находится. Другой отряд в составе восьми самолетов наносит удар по эшелонам на станции. Истребителей сопровождения не будет, так как не позволяет радиус действия.
Решение смелое, вполне обоснованное. Дело в том, что скорость советских бомбардировщиков была больше, чем у японских истребителей. Наконец, расчет на внезапность тоже имел немаловажное значение.
...Бомбы падали одна за другой, рвались на стоянках и в районе ангаров. Начались пожары. Когда аэродром затянуло дымом и кончились бомбы, бомбардировщики направились домой. Наперехват им с какого-то запасного аэродрома ринулись девять японских истребителей. Но наши экипажи были готовы к отражению атак. Они подожгли две машины. Остальные прекратили преследование, и наши самолеты взяли курс на железнодорожную станцию. Между тем вторая группа бомбардировщиков тоже успешно закончила боевую работу. Первой девятке, спешившей на помощь друзьям, здесь уже нечего было делать: пылал вокзал, горели два эшелона, застилая дымом город. Флагман увидел вдали от станции воздушный бой. Это, вероятно, незадачливая японская семерка решила взять реванш - атаковать вторую группу наших бомбардировщиков, однако из этого тоже ничего не получилось: огонь с бортов бомбовозов был настолько интенсивным, что вражеские самолеты не осмелились подходить на близкую дистанцию. Погоня же никаких результатов не дала: имея превышение в скорости, советские самолеты быстро оторвались от противника и без потерь возвратились на свой аэродром.
В канун Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота полковник Жан сообщил, что на одном из аэродромов острова Тайвань японцы будто бы формируют крупное авиационное соединение.
Туда, по данным разведки, ежедневно прибывают самолетные контейнеры. Их сразу же распаковывают, и начинается сборка.
Многие машины стоят уже в боевой готовности. Это чрезвычайно заинтересовало нас. А не попытаться ли уничтожить вражескую технику на земле, не ожидая, когда она поднимется в воздух?
Но это легко сказать. А расстояние? А полет бомбардировщиков над морем? Японцы наверняка создали вокруг базы истребительный заслон, мы же не можем сопровождать своих бомбардировщиков: слишком велик маршрут полета. Словом, в этой соблазнительной идее было много неизвестных, таился немалый риск. Собрали командиров групп. Жигарев изложил свой замысел, не скрывая, рассказал о трудностях, с которыми придется столкнуться.
В заключение он выразил твердое убеждение, что операция пройдет успешно. Штурманам было предложено детально разработать план полета, инженерам - произвести тщательную проверку техники.
Вылет назначили на 7 часов утра 23 февраля. В нем принимало участие девятнадцать экипажей во главе с Ф.П. Полыниным.
Погода благоприятствовала полету. Корабли шли за облаками на высоте пять тысяч метров. Маршрут проходил над густонаселенными районами Китая. В разрывах облаков внизу блестели маленькие квадраты полей, залитые водой. Затем начались горы, и наконец показалась изумрудная гладь Южно-Китайского моря. Еще двадцать минут полета - и вдали, как на фотобумаге, опущенной в проявитель, стали обозначаться очертания Тайваня.
По сигналу флагмана ведомые приглушили моторы и начали снижаться. Вот он, аэродром, как на ладони! На серой бетонной полосе длинной вереницей выстроились самолеты, а позади - огромные зеленые контейнеры, здания ангаров. Кругом тропическая зелень, величественные пальмы. В глубоком тылу японцы чувствовали себя в полной безопасности и, судя по всему, не принимали никаких мер предосторожности. Во всяком случае, по нашим самолетам не было сделано ни единого выстрела, в небе не появился ни один истребитель. В строгой последовательности, один за другим, наши экипажи сбросили бомбовый груз на стоянку и ангары. Вздыбились фонтаны взрывов, засверкало пламя, аэродром окутался дымом. Воспользовавшись "окнами" в глухих облаках, бомбардировщики покинули цель и взяли курс на запад. Спохватились японские зенитчики. Но было уже поздно. Спустя несколько часов мы обнимали наших мужественных летчиков и штурманов, поздравляя их с блестящей победой.
...Я листаю старые записные книжки. Рассматриваю давние фотографии... Много им лет - более сорока. Очень много! А ничто не уходит из памяти. Вспоминаю Антона Губенко - в небе Китая он совершил первый таран... Вспоминаю 23 февраля 1938 г.: девятнадцать экипажей во главе с Ф.П. Полыниным, ныне генерал-полковником авиации, бомбили авиабазу врага на Тайване. Вспоминаю погибшего на китайской земле командира эскадрильи Смирнова и наших летчиков, которые пришли па помощь китайскому народу и в 1945 г. В Чанчуне им был установлен памятник. Говорят, хунвейбины снесли его... Снесли? Чему удивляться?! Мао Цзэдун и его клика хотели вытравить из памяти китайского народа все доброе, что сделал для него Советский Союз. И конечно, те жертвы, которые принесли ради свободы китайского народа наши летчики тогда, в 1937-1938 гг... А мы это помним и будем помнить! Всегда!
А. Рытов
topovl.ru :. Золотые звёзды тихоокеанцев :. Благовещенский Алексей Сергеевич (Золотые звёзды тихоокеанцев)