Последние, по наименованиям, от администрации города Владивостока.
Командир подводной лодки республиканской Испании.
Служил на Тихоокеанском флоте командиром подводной лодки Щ-117. Совершил длительное плавание, за которое весь экипаж был награжден орденами. Потом добровольцем воевал в Испании. По возвращении на Родину ему было присуждено звание Героя Советского Союза.
Подводная лодка буквально ползет по дну Гибралтара. Она, ощупывая дно эхолотом, рыскает то в одну, то в другую сторону. Эхолот - единственно действующий прибор, позволяющий с весьма относительной точностью определить место корабля, так как рельеф дна в проливе весьма характерен. Гирокомпас не действует. Чья-то "заботливая" рука постаралась, чтобы он стал барахлить уже при выходе из французского порта Сен-Назер. Магнитный компас вместе с нактоузом сорвало во время бомбежки. Перископы залиты водой.
- Плавучий гроб, - невесело шутит Вальдес. Николай Павлович смотрит на покрытое потом лицо своего адъютанта и переводчика и еще раз вспоминает слова, сказанные о Вальдесе одним из военачальников: "Настоящий коммунист. Югославский король приговорил его заочно к смертной казни и назначил крупное вознаграждение тому, кто выдаст его. Но, думаю, король все же отчаянный скупердяй. Вальдесу - цены нет. Ты за него держись".
- Глубины пошли на уменьшение!
Это голос штурмана Мигеля. Он широко раскрывает рот, будто рыба, выброшенная на лед.
Да, воздуха в лодке становится все меньше и меньше. Температура растет. Египко подходит к штурманскому столику и впивается глазами в карту. Глубины уменьшаются, значит, лодка приближается к берегу. По всей вероятности, к африканскому, так как изменение это плавное.
- Пора поворачивать, - говорит Египко.
В центральный пост входит механик дон Селестино. Как всегда, он аккуратен и подтянут.
- Моторы пока работают, - говорит он, заметив вопросительный взгляд командира, - думаю, до Картахены дойдем, дон Северино.
"Дон Северино, - повторяет про себя Египко, - давно ли так стали называть меня. А ведь я, пожалуй, привыкаю к этому имени".
Новое имя Египко носил около года. Перед тем как он получил его, еще в Париже, Николаю Павловичу сказали: республиканцам позарез нужны опытные командиры подводных лодок. Он вспомнил Тихий океан и лодку Щ-117, которой командовал в последнее время. Именно на ней он совершил необычайно длительное плавание. В таком продолжительном походе ни один советский подводный корабль еще не бывал. Экипаж Щ-117 поставил рекорд, и не случайно после выполнения задания правительство наградило орденами весь экипаж корабля...
Перебравшись в Испанию, Египко принял новое имя. В документе, что получил он на руки, значилось: дон Северино де Морено, по матери Лопес.
- Кажется, опять шум винтов, - говорит Вальдес, прислушиваясь к внешним звукам.
- Оба мотора самый малый вперед! - командует Египко. Лодка движется со скоростью черепахи. Быстрее нельзя. К этому есть две причины: во-первых, следует меньше шуметь, так как наверху враг, а во-вторых, проход узкости в подводном положении, когда вышли из строя почти все навигационные приборы, - дело небезопасное. Нужна осмотрительность. Хорошо, что хоть эхолот действует. А то бы пришлось всплыть.
- Глубины растут, - бесстрастно констатирует штурман. Грудь его тяжело вздымается.
Шум винтов надводных кораблей стих. Не всплывая на поверхность, вползли в Гибралтар. Впрочем, в Гибралтар ли? На этот счет в тот момент стопроцентной гарантии никто дать не мог.
А идти вперед надо. Назад пути нет: ведь это была одна из двух последних республиканских лодок. Другой командовал советский волонтер, Иван Алексеевич Бурмистров.
Звонкий металлический скрежет разрывает тишину отсеков, как взрыв. Он судорожно бьется внутри прочного корпуса, и тотчас, как эхо, ему вторит крик. В нем отчаяние, безысходность. Кричит человек.
Вальдес ныряет в соседний отсек. Вскоре он возвращается.
- Истерика, - говорит Вальдес. - Нервы у одного матроса не выдержали.
- Осмотреться в отсеках, - командует Египко, а сам подходит к карте: - Что случилось? Отчего скрежет?
- Может быть, попали на минное поле и коснулись минрепа? - высказывает предположение Мигель.
О том, как скрипят минрепы, касаясь корпуса подводной лодки, Николай Павлович уже имел представление. Месяца за два до этого, командуя одной из лодок, он успешно атаковал минный заградитель противника. Отрываясь от преследователей, лодка попала на минное поле. Беспрерывный скрежет мог довести до сумасшествия. Все ведь знали, что за ним в любую секунду мог последовать взрыв.
Но тогда выбрались удачно. И весь экипаж ликовал. Правда, огорчало другое обстоятельство. Стало известно, что испанские командиры двух других лодок изменили республике, увели корабли во Францию и сдали их местным властям. Республиканцы фактически остались без подводных кораблей. И вот один из них, С-2 Египко переводил по просьбе республиканского правительства из французского порта Сен-Назер в Картахену.
- Все же коснулись грунта, - проговорил Египко, тщательно проанализировав обстановку. - Обратите внимание, Мигель, на это белое пятно. Глубины тут не обозначены.
- Да, вы правы. Мы напоролись на мель.
Из отсеков поступили доклады, что повреждений лодка не получила. Можно было продолжать путь на Картахену.
- Дон Селестино, сколько мы еще можем продержаться под водой?
- Сеньор команданте, нам давно надо было бы всплыть. Все возможные и невозможные ресурсы исчерпаны. Я имею в виду и людей, и механизмы. Вы же знаете, какие у нас аккумуляторы.
Да, Египко знал, какие на лодке аккумуляторы. И вообще, какие механизмы. А еще этот скоропалительный ремонт во Франции. Страна чужая, люди незнакомые. Кому довериться? Ведь Франция буквально наводнена профашистскими элементами.
Основательность подобных сомнений вскоре стала подтверждаться суровыми фактами. Египко находился в центральном посту, когда услышал глухой взрыв. Бросился в трюм. В небольшом помещении дым, гарь. Кто-то стонет в темном углу. Принесли "летучку", и в желтом тусклом свете ее Николай Павлович увидел окровавленного матроса.
- Испытывали помпу "Рато", - взволнованно объяснял механик. - Откачивали балласт из цистерны. И вот... взрыв.
Кому жаловаться? Руководители фирмы высказали свои сожаления по поводу случившегося. Однако вины своей не признали. Техника есть техника. "И потом, дон Северино, уверены ли вы в своих подчиненных?"
Уверен ли он в своих подчиненных? В большей степени - да. Но накануне он узнал, что на лодку засланы предатели. Боцман и два его сообщника. Их обезвредили. Но кто мог поручиться, что среди экипажа не находились другие изменники?
Между тем каждый день приносил все новые и новые сюрпризы.
Поступили с завода отремонтированные аккумуляторы. Назавтра выяснилось, что кто-то вылил в них окисляющее вещество. Пластины превратились в труху. Через некоторое время обнаружили в трюмах самовоспламеняющиеся японские пеналы.
Не успели пережить это, как новое сообщение. Какие-то неизвестные личности агитируют матросов сбежать с лодок, испортить механизмы. За каждое такое действие - определенная плата: за побег - две тысячи франков, за побег и порчу механизмов - три тысячи, за крупную аварию - от трех до пяти тысяч.
...Итак, пути назад не было. Но есть ли предел возможностям механизмов и людей! Аккумуляторы почти сели. Температура в отсеках высокая. Воздуха не хватает.
Главное - воздух. Люди уже едва стоят на ногах. Некоторые, не выдержав, свалились без сил.
Обливаясь потом, Египко присел на перископную площадку. В глазах круги: синие, зеленые, оранжевые.
Оранжевые. Да, тогда в Сантандере, когда на причале, у которого стояла С-6 (ею он в ту пору командовал), взорвался снаряд и осколки со свистом пронеслись мимо него, он почувствовал легкое головокружение, и в глазах тоже поплыли оранжевые круги.
- Уходите немедленно из Сантандера! - приказывал командующий флотом Кантабрийского моря (так испанцы называют Бискайский залив) дон Валентино. Может быть, командующий был по-своему прав. Бои шли уже на улицах Сантандера, и задерживаться в порту было рискованно, но командующий не знал, что по просьбе руководителей компартии басков Египко грузил на подводную лодку С-6 важные партийные документы. Их нельзя было оставлять врагу.
Затем, когда в порту уже не оставалось ни одного республиканского корабля, он до глубокой ночи поджидал командиров сухопутных частей, которых надо было эвакуировать из Сантандера.
Руководствовался же он при этом высшим человеческим долгом перед товарищами по оружию, перед единомышленниками по борьбе.
Когда в зареве горящих вокруг зданий на причал выбежали фашисты, ведя бешеный огонь из винтовок и пулеметов, С-6, отдав швартовы, направилась к выходу из гавани. На ее борту находились республиканские военачальники и документы...
- Дон Северино, может быть, всплывем?
"Кто это? Ах да, Вальдес... Ну, если Вальдес говорит о всплытии, значит, наступил предел", - решил Николай Павлович.
Как во сне Египко поднимается на ноги. Шатаясь, делает несколько шагов.
Дон Северино отдает приказание; "Приготовиться к всплытию".
Но слышит ли кто его? Ведь командир едва шевелит губами.
Вскоре через горло люка внутрь лодки врывается вкусный, сдобренный неповторимым запахом моря, свежий воздух.
После возвращения на Родину Николая Павловича Египко удостоили высокого звания Героя Советского Союза.
Г. Савичев
topovl.ru :. Золотые звёзды тихоокеанцев :. Египко Николай Павлович (Золотые звёзды тихоокеанцев)