Последние, по наименованиям, от администрации города Владивостока.
Младший лейтенант, снайпер.
Зайцев Василий родился 23 апреля 1915 г. в поселке Еланском Челябинской области в семье рабочего. После окончания средней школы работал бухгалтером в сельпо.
В 1935 г. призван на Тихоокеанский флот, служил в бригаде подводных лодок.
Осенью 1942 г. с отрядом моряков-тихоокеанцев направлен на Сталинградский фронт и прославился там как замечательный советский снайпер. За период с 10 октября по 17 ноября 1942 г. в уличных боях за Сталинград снайпер Василий Зайцев уничтожил 225 немецких фашистов. В тяжелых фронтовых условиях им было подготовлено 28 молодых снайперов, которые уничтожили 1126 гитлеровцев.
Придя на фронт рядовым, он вырос до младшего лейтенанта, вступил в ряды партии, стал первоклассным снайпером.
22 февраля 1943 г. Василий Григорьевич Зайцев удостоен звания Героя Советского Союза.
Однажды к нам в блиндаж пришел секретарь комсомольской организации Федосов и сообщил:
- Вас, товарищ Зайцев, вызывает командующий армией.
Я спросил, встречался ли он сам с генералом Чуйковым.
- Видел... - ответил Федосов. - Да и ты его встречал, только, видимо, не знал... Командующий ведь часто бывает в окопах, блиндажах, обходит боевые точки. Наш командарм боевой. А узнать, конечно, трудно, если раньше не видел. Он появляется то в форме простого солдата, то в ватнике и ушанке. Тут ведь надо быть осторожным, чтобы не попасть под пулю фашистского снайпера.
В штабе армии встретил меня адъютант командующего. Через минуту он провел меня в рабочий блиндаж генерала Чуйкова. Командарм сидел за столом над картой, о чем-то говорил с членом Военного совета армии генерал-лейтенантом Гуровым и бригадным комиссаром Видюковым - представителем Главного политического управления Советской Армии.
Стали со мной беседовать, расспрашивать.
- Давно воюете? - спросил Чуйков. Я смутился.
- Тридцать два дня, товарищ генерал.
- А фашистов уничтожили сколько?
- Сорок. Это снайперской винтовкой, а что гранатами, автоматом - этих не считаем.
Генералы молча переглянулись. Потом Гуров сказал:
- Это хорошо. А снайперов у вас много?
- Шесть человек.
- Мало, - заметил Чуйков. - Для батальона, а тем более для полка - мало. Надо, чтобы в каждой роте были свои снайперы. Тогда врага можно основательно сковать.
Командующий интересовался жизнью, боевой работой и настроением бойцов, высказал мысль о необходимости развить массовое снайперское движение в армии.
Потом генерал Чуйков прикрепил к моей груди медаль "За отвагу".
Бригадный комиссар Видюков сказал, что завтра он вылетает в Москву, и спросил, что бы я хотел передать руководителям партии и правительства.
Неожиданный вопрос взволновал меня. Мысль работала быстро и напряженно. Тысячи воинов грудью встали за город и не смотрят назад, за Волгу, а смотрят прямо на запад, рвутся только вперед... Для них на этой земле решается судьба Родины. Поэтому раненые и плачут, когда их отправляют на ту сторону Волги. Вот об этом и рассказать бы в Москве нашей партии и правительству, поведать солдатские думы. И я ответил:
- Передайте, что пока враг не разбит, за Волгой для нас земли нет.
- Правильно! Умрем, но не отступим, - сказал генерал Чуйков и, как родной отец, обнял меня и поцеловал. Было это 23 октября 1942 г.
Полный дум и впечатлений, я пришел к боевым друзьям. Куликов чистил оружие, Настыров после "охоты" чинил обмундирование, а Медведев рассказывал про сибирскую тайгу... Все оставили свои дела. Я подробно все рассказал и был бесконечно рад, когда и сержант Куликов, и матрос Грязев, и сержант Абзалов - все боевые товарищи одобрили мой ответ.
Утром в газете появился призыв: "За Волгой для нас земли нет!" Это был боевой девиз всех защитников города-героя.
Наша группа снайперов пополнялась. Новичков быстро вводили в строй.
Немцы наконец поняли, почему они ежедневно теряли своих связных, и в светлое время суток зарывались в землю. Вскоре они узнали и фамилии наших снайперов.
Однажды лежу на позиции и слышу:
- Зайцев, переходи к нам! Получишь дачу, будешь хорошо жить... - на чистом русском языке через громкоговоритель предлагает фашистский агитатор. Вот мерзавцы!
Ночью наши разведчики приволокли в мешке "языка". На допросе офицер фашистской армии сообщил, что их командование серьезно обеспокоено действиями наших снайперов. Из Берлина доставлен на самолете руководитель школы немецких снайперов майор Коннинг, который получил задание убить прежде всего "главного русского снайпера".
Командир дивизии полковник Батюк был в хорошем настроении.
- Майор для наших хлопцев - это пустяк, - шутил он. - Надо было самому фюреру прилететь. За этой птицей поохотиться было бы интересней. Верно, Зайцев?
- Верно, товарищ полковник, - говорю. А про себя думаю: "Легко сказать, все-таки руководитель школы, видимо, зверь матерый".
- Что ж, надо этого сверхснайпера уничтожить, - уже строгим тоном приказал комдив.
- Есть уничтожить, товарищ полковник.
К этому времени быстро пополняющаяся группа наших снайперов истребила около тысячи гитлеровцев. Об этом писали в газетах, листовках. Некоторые из них попадали к противнику. Скажу откровенно, в тот момент с популяризацией нашего опыта не следовало торопиться: враг быстро улавливал приемы наших снайперов и принимал свои меры. Стоило мне снять одного-двух вражеских офицеров, как фашисты открывали по месту предполагаемой засады артиллерийский и минометный огонь. Приходилось запасными ходами быстро менять позицию и с трудом выходить из переплета.
Приезд фашистского снайпера поставил перед нами новую задачу: надо было его найти, изучить его повадки, терпеливо ждать того момента, когда можно будет произвести всего-навсего один, но верный, решающий выстрел.
О предстоящем поединке ночами в нашей землянке шли жаркие споры. Каждый высказывал свои предположения, догадки, рожденные дневным наблюдением за передним краем противника: предлагались различные варианты отыскивания цели и "приманок". Но тем и отличается снайперское искусство, что, несмотря на опыт многих, исход схватки решает один стрелок. Встречаясь с врагом лицом к лицу, он каждый раз обязан творить, изобретать, по-новому действовать. Так, где же все-таки берлинский снайпер?
Я знал "почерк" фашистских снайперов, по характеру огня и маскировки отличал более опытных стрелков от новичков, трусов от упрямых и решительных врагов. А вот характер руководителя школы вражеских снайперов оставался для меня загадкой. Ежедневные наблюдения наших товарищей ничего определенного не давали. Трудно было сказать, на каком участке находится фашист. Вероятно, он часто менял позиции и так же осторожно искал меня, как я его.
Но вот произошел случай: моему другу-уральцу Морозову противник разбил оптический прицел, а Шайкина ранил. Морозов и Шайкин считались опытными снайперами.
Сомнений теперь не было: они натолкнулись на фашистского "сверхснайпера".
На рассвете я ушел с Николаем Куликовым на те позиции, где вчера были наши товарищи.
Наблюдаю. Знакомый, многими днями изученный передний край противника. Ничего нового не обнаруживаю. Кончается день. Но вот над фашистским окопом неожиданно приподнимается каска и медленно двигается вдоль траншеи. Стрелять? Нет. Это уловка: каска раскачивается неестественно, ее, вероятно, несет помощник снайпера, сам же он ждет, чтобы я выдал себя выстрелом.
- Где же он, проклятый, может маскироваться? - спрашивал Куликов, когда мы под покровом наступающей ночи покидали засаду.
- А если здесь его нет? - высказал сомнение Куликов.
По терпению, которое проявил враг в течение дня, я догадывался, что берлинский снайпер здесь. Требовалась только особая бдительность.
Прошел и второй день. У кого же окажутся крепче нервы? Кто кого перехитрит?
Николай Куликов, мой верный фронтовой друг, тоже был увлечен этим поединком. Он уже не сомневался, что противник перед нами, и твердо надеялся на успех.
На третий день с нами в засаду отправился и политрук Данилов.
Утро началось обычно: рассеивался ночной мрак, с каждой минутой все отчетливее обозначались позиции противника.
Рядом закипал бой, в воздухе шипели снаряды, но мы, припав к оптическим приборам, неотрывно следили за тем, что делалось впереди.
- Да вот он, я тебе пальцем покажу, - вдруг оживился политрук.
Он только чуть-чуть, буквально на секунду, по неосторожности приподнялся над бруствером, но и этого оказалось достаточно, чтобы фашист его ранил.
Так мог стрелять, конечно, только опытный снайпер. Я долго всматривался во вражеские позиции, но его засаду найти не мог. За многие дни я уже так изучил передний край противника, что сразу замечал каждую новую воронку, каждый вновь появившийся бруствер. Сейчас же ничего нового не было.
Продолжаю наблюдать. Слева - подбитый танк, справа - дзот. Фашист в танке? Нет. Опытный снайпер там не засядет. В дзоте? Тоже нет - амбразура закрыта. Между танком и дзотом на ровном месте, впереди линии обороны фашистов, лежит железный лист с небольшим бугорком битого кирпича. Давно лежит, примелькался. Ставлю себя в положение противника и задумываюсь: где лучше занять снайперский пост? Не отрыть ли ячейку под тем листом? Ночью сделать к нему скрытые ходы...
Да, наверное, он там, под железным листом на нейтральной полосе. Решил проверить. На дощечку надел варежку, поднял ее. Фашист клюнул. Ага, отлично! Дощечку осторожно опускаю в траншею в таком положении, в каком приподнимал. Внимательно анализирую пробоину. Никакого скоса, прямое попадание - значит, предположение точно, фашист под листом.
- Там, гадюка... - доносится из смежной засады тихий голос моего напарника Николая Куликова.
Теперь надо врага выманить и "посадить" на мушку хотя бы кусочек его головы. Бесполезно было добиваться этого сейчас. Снова понадобится определенное время. Но характер фашиста изучен. С этой удачной позиции он вряд ли уйдет. Нам же следовало обязательно менять позицию.
Работали ночью. Засели до рассвета.
Взошло солнце. Куликов сделал слепой выстрел: снайпера следовало заинтриговать. Решили первую половину дня переждать, так как блеск оптики мог нас выдать. После обеда наши винтовки были уже в тени, а на позицию фашиста упали прямые лучи солнца. У края листа что-то заблестело. Случайный осколок стекла или снайперский прицел?
Куликов осторожно, как это может делать только самый опытный снайпер, стал приподнимать каску. Фашист выстрелил, Куликов на мгновение приподнялся, громко вскрикнул и упал.
Гитлеровец подумал, что он наконец-то убил советского снайпера, за которым охотился четыре дня, и высунул из-под листа полголовы. На это я и рассчитывал. Ударил метко: голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки, не двигаясь, блестел на солнце до самого вечера. Куликов лежал на дне траншеи и заливался смехом.
- Беги! - кричу ему.
Николай спохватился и за мной пополз в запасной снайперский пост. В ту же минуту на старую нашу засаду фашисты обрушили артиллерийский огонь. Они хотели отомстить за своего знаменитого снайпера.
Как только стемнело, наши бойцы на этом участке пошли в наступление. В разгаре боя мы с Куликовым вытащили из-под железного листа убитого майора фашистской армии, извлекли его документы и доставили их командиру дивизии.
- А я был уверен, что вы эту берлинскую птицу подстрелите, - сказал полковник Батюк.
В. Зайцев
topovl.ru :. Золотые звёзды тихоокеанцев :. Зайцев Василий Григорьевич (Золотые звёзды тихоокеанцев)